Москва встревожилась настолько, что в марте 1932 года сделала весьма примечательное официальное заявление: «В наших руках находятся документы, написанные официальными лицами, представляющими самые верхние слои военных кругов Японии, и содержащие планы нападения на СССР и захвата его территории». Что было еще более примечательно, газета «Известия» поместила дешифрованные места из перехваченных японских шифртелеграмм, в которых содержались предложение Касахары провести «быструю войну» и призыв Хироты к оккупации Восточной Сибири. Готовность опубликовать эти сведения объяснялась тем, что Японии стало известно, что ее дипломатические шифры рассекречены. В 1931 году американский криптоаналитик Ярдли опубликовал сенсационные мемуары, в которых рассказал, как дешифровальная служба США читала дипломатическую шифрпереписку Японии. Последовал международный скандал, министр иностранных дел Японии публично выступил с обвинениями в адрес Соединенных Штатов.
Еще одним крупным успехом радиоразведки СССР в середине 30-х годов стало получение доступа к содержанию продолжительных переговоров министра иностранных дел Германии Риббентропа с японским военным атташе (впоследствии послом Японии) генералом Осимой. Эти переговоры закончились подписанием германо-японского пакта, о чем официально было объявлено 25 ноября 1935 года. Немецкое посольство в Токио, посвящавшее Зорге в большую часть своих секретов, имело лишь отдаленное представление о ходе переговоров. А благодаря радиоразведке Москва получала значительно более полную и оперативную информацию.
В 1935 году нелегальная резидентура советской разведки в Голландии завербовала камердинера крупного японского дипломата. Были получены слепки ключей от квартиры и сейфа японца. Однако открыть сейф долго не удавалось, поскольку в дополнение к обычному замку он был снабжен еще и номерным. Пришлось перепробовать свыше двадцати тысяч комбинаций. Прошло несколько месяцев, прежде чем удалось забраться в сейф и сфотографировать хранившиеся в нем шифры. Это позволило читать дипломатическую и военную шифрпереписку Японии не только в Голландии, но и в других странах.
Весной 1936 года агент советской разведки в Берлине, которого курировал Кривицкий, получил в свое распоряжение кодовую книгу японского посольства. «С тех пор, — похвалялся Кривицкий, — вся переписка между генералом Осимой и Токио регулярно проходила через наши руки». За помощь советской радиоразведке Кривицкого представили к награждению орденом Ленина, который он так и не получил, поскольку вскоре дезертировал с «невидимого фронта».
Кроме того, шифртелеграммы, которыми Токио обменивался со своим посольством в Москве, также дешифровывались советскими криптоаналитиками и служили дополнительным источником разведывательной информации о ходе германо-японских переговоров. А в 1938 году венская резидентура советской разведки завербовала японского дипломата, от которого за крупное вознаграждение были получены шифры посольства.
Все это позволило СССР постоянно быть в курсе планов и мероприятий правительства милитаристской Японии. Уже через три дня после опубликования германо-японского пакта нарком иностранных дел Литвинов публично объявил в Москве о существовании секретного договора, который не был напечатан и выработке которого были посвящены пятнадцать месяцев переговоров между японским военным атташе и немецким министром иностранных дел. В своем выступлении Литвинов не назвал источника информации о секретном договоре. Однако в речи наркома содержался любопытный пример из области оригинального криптоаналитического исследования текста пакта: «Неудивительно, что многие считают, что германо-японское соглашение было написано специальным кодом, в котором слово «антикоммунизм» означало совершенно иное, чем словарное значение этого слова, и что люди расшифровывают этот код разными способами».
ПОЧЕМ НЫНЧЕ КРАДЕНЫЕ ШИФРЫ?
С 1937-го по 1939 год пришла очередь СССР стать жертвой серии криптографических ограблений. Сначала был выкраден код, применявшийся для переписки между Москвой и министерством национальной обороны испанских республиканцев, которые получали помощь СССР в борьбе против Франко. Затем начальник Дальневосточного управления КГБ комиссар государственной безопасности 3-го ранга Генрих Самойлович Люшков во время проведения инспекции одного из участков советско-маньчжурской границы перешел к японцам и передал им подробные сведения об организации секретной связи в приграничном районе.
Это постоянное воровство друг у друга шифрматериалов в конце концов чуть не привело к нелепому судебному процессу, который мог состояться в 1939 году. Двое русских эмигрантов, супруги Азаровы, тайно вывезли из Советского Союза, как потом ими было заявлено, «кодовую книгу секретного характера, содержащую действующий в Советском Союзе код, предусмотренный для обмена шифрперепиской». Их вещи, в том числе и вышеупомянутая кодовая книга, были доставлены на борт грузового судна «Балтабор», а затем выгружены в Риге, в результате чего все имущество было утеряно. Азаровы предъявили пароходной компании судебный иск на пятьсот одиннадцать тысяч девятьсот долларов, при этом одиннадцать тысяч девятьсот — за утерянное личное имущество, а полмиллиона — за код, что, как сказал Азаров, «точно соответствовало стоимости кодовой книги на мировом рынке во время ее пропажи». Это дело было улажено без суда, и никто так и не узнал, какая сумма была выплачена Азаровым в порядке возмещения стоимости практически не поддающейся оценке книги.
Советская деятельность на поприще прикладного криптоанализа не ограничивалась только добыванием любыми способами шифров и ключей к ним. Разведка СССР была заинтересована также в получении открытых текстов, помогающих криптоаналитикам вскрывать шифры. Известна история с документами, которые, как заявил бывший американский коммунист Уиттейкер Чэмберс, были вручены ему одним завербованным советской разведкой агентом для передачи в Москву. И хотя дальше рук Чэмберса документы не ушли, они составляли, скорее всего, лишь часть большого числа сфотографированных этим агентом телеграмм. Среди них была, например, телеграмма американского посольства в Париже, Датированная 13 января 1938 года и имевшая отметку: «Строго конфиденциально. Лично государственному секретарю». Некоторые из телеграмм были в свое время переданы открытым текстом, остальные же, по заявлению помощника госсекретаря США Уэллеса, «возможно, были отправлены с использованием одного из наиболее секретных кодов, бывших тогда в употреблении». Когда Уэллеса спросили, а не является ли наличие открытого текста и соответствующего ему шифрованного необходимыми подсобными материалами для вскрытия шифра, он ответил: «По-моему, именно так».
НА СУШЕ И НА МОРЕ, В ВОЗДУХЕ И В ЭФИРЕ
Установление полицейского государства, запрещение Коммунистической партии Германии, растущая поддержка немецким народом диктатуры Гитлера, а также целый ряд перебежчиков из числа подпольщиков к середине 30-х годов развалили советскую разведывательную сеть в Германии. Уничтожение этой сети причинило еще больший урон радиоразведке, так как Германия была единственной страной, высокосложные шифры которой так и не были вскрыты в объединенном подразделении КГБ и ГРУ. Ни один из ключей самого распространенного немецкого шифркода «Энигма» не был вскрыт советскими криптоаналитиками вплоть до немецкого вторжения на территорию СССР. Основные немецкие дипломатические шифры еще труднее поддавались вскрытию, чем «Энигма». В результате, обладая крупнейшей разведывательной сетью в мире, 22 июня 1941 года Советский Союз потерпел сокрушительное поражение. Это было поражение, прежде всего, его органов разведки. Хотя справедливости ради надо отметить, что провал явился следствием не только недостатка надежной информации о противнике, но и неправильного анализа и использования имевшихся разведданных.
На начальном этапе войны против СССР Гитлер считал, что германская армия победит еще до начала зимы и очень надеялся пожать руки японцам на Транссибирской магистрали. Риббентроп требовал от германского посольства в Токио убедить Японию нарушить договор о нейтралитете с Советским Союзом, заключенный буквально за три месяца до начала осуществления плана «Барбаросса». Разведданные о намерениях Японии, приходившие от группы Зорге после нападения Германии на СССР, не были единственными. Кое-что одновременно поступало из дешифрованных японских дипломатических шифртелеграмм (была вскрыта «пурпурная» шифрсистема). Пожалуй, именно благодаря этому подтверждению его сообщений Зорге и завоевал полное доверие Москвы. Информация, свидетельствовавшая о намерениях Японии, продолжала приходить и после ареста Зорге. В шифртелеграмме, отправленной 27 ноября 1941 года из Токио в посольство в Берлине, говорилось: «Необходимо встретиться с Гитлером и тайно разъяснить ему нашу позицию в отношении Соединенных Штатов. […] Объясните Гитлеру, что основные усилия Японии будут сконцентрированы на юге [против США и Англии] и что мы предполагаем воздержаться от серьезных действий на севере [против СССР]». Сведения о военных планах Японии, добытые Зорге и криптоаналитиками КГБ, позволили советскому Верховному Главнокомандующему перебросить на германский фронт половину войск Дальневосточного округа. Они прибыли туда в самый критический момент Второй мировой войны, когда Гитлер начал наступление на Москву, названное им «последней решающей битвой». Одной из причин улучшения работы советской радиоразведки против Германии весной 1943 года стало совершенствование перехвата. С самого начала войны криптоаналитики КГБ и ГРУ бились над вскрытием «Энигмы». Информация, полученная от Филби, Лонга и Кернкросса, имела для них небольшое практическое значение. Но сам факт, что англичанам она доставалась благодаря чтению немецкой шифрпереписки, вселял в советских криптоаналитиков надежду, что и им удастся добиться того же. Однако все понимали, что это была чрезвычайно сложная задача. Немецкая армия, флот, авиация — все пользовались шифрмашинами «Энигма» и применяли разные ключи для разных целей в разных местах и в разное время. Начиная с 1941 года в работе одновременно находилось не менее пятидесяти различных ключей «Энигмы», причем все они ежедневно менялись.